1. Имя персонажа: (на русском и английском)
Атис Сарет / Athis Sareth
2. Раса и пол:
данмер, мужчина
3. Возраст, дата рождения, знак:
немногим больше двухсот (точной даты назвать не может), Башня.
4. Внешность:
     • рост/вес:
182 см на 75 кило костей, жил и ворчливости
     • цвет глаз:
вишнево-красный
     • цвет волос/шерсти/чешуи:
седой; в молодости был пыльно-желтый.
Атис, в общем-то, не выглядит стариком, скорее, просто истощенным; магия, что вместе с пламенем покинутого Морровинда течет в данмерских жилах, поддерживает в нем и жизнь, и врожденную шустрость. Он по-прежнему и гибок, и прям в спине, и руки сохранили твердость, и глаза - живой рубиновый блеск. Черты лица приятные - по данмерским меркам; профиль резкий, улыбка светлая, в ушах - желтые колечки, по нескольку в каждом, волосы седые аккуратно убраны в хвост, а виски выбриты по островной моде. Лицо, худое до изможденности, расписано выцветше-алыми татуировками, руки - в ритуальных эшлендских узорах, что приходится прятать под длинные рукава. Одевается обычно в синюю мантию служителя, пропахшую зеленью и травой, капюшон натягивает почти на нос. Голос - резковатый и звучный. Говорит без акцента.
5. Навыки:
     • навык уровня "Мастер":
ворчание и алхимия
     • 2 навыка уровня "Эксперт":
восстановление и двуручное оружие
(ворчливо: в мое время посохи были отдельным типом вооружения!)
     • 2 навыка уровня "Адепт" и ниже:
разрушение, стрельба, изменение
6. Биография:
Г- это Грейзленд, прекраснейшая страна из воспоминаний. В Грейзленде своя атмосфера и свои способы отсчитывать время, поэтому Атис в молодости слегка ленился, а с возрастом - слегка подзабыл, как соотносить расплывчатую дату своего рождения с имперским летоисчислением. В год, когда Неревар пришел в их становище, он как раз убил своего первого кагути, но ростом был головы на две ниже ашхана и на голову - фальшивой телваннийки-невесты.
А - это пепел, ash. Атис - пепельник, эшлендер. Даже пару веков спустя он помнит, как горько пахнет ветер, какие колкие "лапки" у удушайки, чьими ветками украшают вход в юрту, чтобы отогнать злых духов и страшные сны, как щиплет язык сок недозрелой комуники и как мягко и сильно бодается ручной гуар, когда хочет, чтобы его почесали.
У - это Удача, которая всегда приходит неожиданно. В Красный Год в Грейзленде Атиса(уже вполне взрослого) не было; подцепленная в Восе, куда он ездил вместе с группкой соплеменников продавать шкуры и эндемичные (слово-то какое... неловкое и вычурное, как все, что приходит от оседлых) предметы народного искусства прескверная болезнь заставила вернуться потом в одиночку - к оседлым и тамошнему храму с видом раскаяния в собственном язычестве и непристойном поведении. В Храм его не пустили, а вот миссия Имперского Культа проявила неожиданное для круглоухих розовоносых созданий милосердие: выдали ему и пару зелий исцеления, и длинную и почти убедительную лекцию о чистоте, воздержании и милости Девяти Человечьих Богов.
И в этот самый момент Вос НАКРЫЛО.
Красная Гора взорвалась.
В - это Время. Время милосердно и безжалостно. Годы спустя Атис уже смутно вспоминает, как сквозь пепел пробивался к племени – Каушад же не дурак, Каушад должен был увести племя на север до того, как пепельный дождь стеной стал между ними и побережьем!
Б – это Бестолочь, заблудившаяся в бурю и приползшая, по самые кончики ушей облепленная пеплом, в объятый паникой Вос. Покружил сквозь сплошную муть и на одной интуиции описал круг, выйдя в относительно безопасное место. Ну, насколько вообще может быть безопасным город, в который, в отличие от тех же Молаг Мара или Альдруна, ну совершенно не был рассчитан на пепельные бури. В Грейзленде климат мягкий.
Миссионеры, несчастье такое, приютили его и в бурю. В общем-то, эшлендеры для них не были такой уж диковинкой – редко, но случалось, когда кочевники сами приходили к ним или в Храм, учиться грамоте или с видом неискреннего раскаяния искали целителей. Дали фляжку воды, миску скаттла - "Сиди и не мешай". Воспоминания словно присыпаны пеплом – что говорили? Как убедили пойти с ними? Кажется, у миссионеров унесло утлую их лодчонку, названную, впрочем, красиво – «Милость Кинарет». Чтобы вернуться в Эбенгард, нужен был проводник. Кто-то, кто знает посеревшие от внезапной бури тропинки вдоль побережья и не затащит их топь.
Чем дальше в степь, тем больше понятно, что что-то пошло не так. Не бывает таких бурь. Не бывает в Грейзленде такого неба. И кипящего озера тут тоже не было. Можно, разумеется, и дальше играть в несознанку и уповать на милость Азуры, Стендарра, еще кого-то, но – предводитель миссионеров первый озвучивает пораженческую мысль – случилось нечто непоправимое. И, кстати, Эбенгарда не будет. Потому что города больше нет.
…К концу путешествия, голодный, оборванный, вместо ритуальных знаков (отправлялся в Вос – оставил их в юрте; не хотел сильно выделяться в толпе, а потом пожалел) жреческими зачарованными побрякушками, Атис думает, что он в каком-то смысле переплюнул Каушада. С одной стороны, за ним идет его крохотное племя, по какому-то недоразумению еще зовущее себя Миссией Имперсокого Культа и которое пришлось всю дорогу организовывать и учить, с другой на нем виснет бретонка из какого-то околоблагородного дома, не Телванни, конечно, но и без следа от рабского ошейника на горле (выкуси, ашхан). И он жив, а вот на следы его родного племени они так и не наткнулись.
Данмеры бегут с острова, как блохи из подстилки, если как следует подержать ее над чадащим костром. Когда-то Азура покарала их за предательство, перекрасив под цвет самого острова, в пепел и пламя. Стоило же Проклятым повернуться к ней лицом…
Мельком в отчаявшейся толпе он видит знакомые макушки – не известные ему лично, но мало с чем спутаешь ритуальные узоры на щеках и хитрым образом расположенные сережки. Сережки эти быстро перекочевывают в карманы ушлых моряков в обмен на место в провонявшемся корабельном трюме. Атисовы подвески, жреческие самоцветные амулеты уходят той же дорогой. Впрочем, главный миссионер с жаром обещает подарить ему новые, из узорного двемерита, как только они покинут этот сожженный муравейник. Атис хочет послать его к даэдра и повернуть назад, но он был бы не Зайнаб, если бы хоть что-то пересилило в нем здравый смысл. Поэтому он просто дает жрецу пинка, отправляя в люк к воющим от горя беженцам, а потом почти так же вежливо загоняет туда остальных.
Бросив прощальный взгляд на смутные в пепельной взвеси кривые акации, он прыгает в трюм – последним.
Как бултыхает корабельном брюхе - словно ты вскочил на необъезженного еще гуара, лизнув перед этим шаманского праздничного варева! Зелье исцеления огнем пылает на языке - материковый чеснок и местная трава дают убийственный эффект, забитый пеплом нос прочищается мигом. Почему-то это помнится лучше, чем судьбоноснейшее решение остаться с культистами, пока пепел не уляжется.
Чтобы не прозябать в их "штабе" близ сиродильской границы, Атис наконец-то берется за азбуку.
А - это Атронах. К - это комуника. Ч - это чужеземцы. Чужеземцы становятся своими, если подождать. Если самому стать чужеземцем.
С родины идут тревожные, горькие вести. Взбунтовавшиеся рабы оттесняют данмеров на север. Неужели этим ящерицам, неспособным даже нормально дышать на поверхности, может понадобиться бесплодная, убитая земля?
Вот данмерам она очень даже нужна – даже теперь. Атис возвращается, хотя милая уроженка Хай Рока из Миссии и пытается его отговорить, прибегнув к массе женских хитрых уловок. Интересно, появятся ли теперь на свет пятнистые бретончики с красными отблесками в раскосых глазищах? О бретончиках он задумывается уже в корабельном трюме. Полупустом – ополчение из бывших рабовладельцев отступает гораздо активнее, чем защищается. Искалеченные, деморализованные, тени себя самих.
Удивительно, но знакомые миссионеры встречаются ему почти через месяц мышиной возни, что в исторических справках назовут «сопротивлением», а для него называлось «полдня деремся, полдня пятимся». В конечном итоге он попадает к ним весь, гуарам на смех, искусанный. Данмеры и аргониане лежат вперемешку в грязных палатках – Кинарет не делает различий между расами. «Те и те язычники», говорит Старший, чье рафинированное имечко Атис забывает, как только оно произнесено, и бесцеремонно вливает ему в глотку то самое, едкое лечебное. «Я тебя помню. Ты бы лучше тут помог, раз уже стоишь на ногах».
К вечеру от беспрерывно сотворяемого Исцеления начинает звенеть в ушах и перед глазами плывут круги, а сам он, сначала подходивший только к данмерским койкам, уже перестает различать, кто перед ним бьется и стонет на грани болевого шока. На моральные дилеммы и обращение к Предкам даже сил уже не хватает.
И все же, замечает Старший, у парня явно есть талант, которому просто нельзя пропадать. А война скоро кончится. Аргониане определенно лучше замотивированны, чем сражающиеся за призрак данмеры – их месть, по крайней мере, оправданна. Атис пытается забить ему эти слова в глотку вместе с грязными бинтами, но вместо этого вырубается где сидит.
…К - это Кинарет, а никакая не комуника. Комуники нет, Кинарет есть. Она посылает дождь и слышит Атисовых предков, да будут они милосердны к бродяге, что отныне несет Ее имя и с руки кормит Ее птиц. По кому стрелять? Атис был лучшим стрелком в племени. Теперь ему можно пользоваться только посохом, только ради самозащиты и нельзя носить накидку из кхаджитской мягкой шкурки. К ботинкам из аргонианина пока никто не присматривался, но они скоро поизносятся, а новых уже не из кого шить.
Атис вслух молится Кинарет – все чаще, и шепотом – Азуре – все реже. Истинный Трибунал истинно отвернулся от его родичей. Амулет в виде серебряной птички прохладный и словно мокрый, а птичка похожа на тех, что носились стайками по родному Грейзленду. Благословление Матери Неба щекочет пальцы, словно струйки ключевой воды.
Т - это Тамриэль. Весь Тамриэль теперь лежит перед Атисом, цветной, яркий, неодинаковый. Солнечные искорки болотных виспов. Мирный шепот деревьев, обступивших святилище Богини. Распахнутые крылья Акатоша в Храмовом районе и раскинутые крылья чаек над Портами. Огромный, величественный... муравейник. М - это Мерунес; Второй столп Дома забот поджег муравейник, и его до сих пор не восстановили. Эпидемия на эпидемии.
И - это Империя, что трещит по швам после смерти последнего Септима. Атис и рад вернуться домой, но Эшленда больше нет. Впрочем, целителя с легкой рукой принимают везде.
С - это Скайрим, давший приют морровиндцам. Плоть от плоти пепла его выглядят довольно жалко, и все время болеют. В Скайриме холодно, и немногим реже, чем Исцеление, приходится пускать в ход посох: может, мантия на нем и голубая, но морда-то серая, а серых в Скайриме не любят. В Винтерхолде серых морд больше, расистов - меньше, да и выговор телваннийский, напевный, ностальгически ласкает слух. Вести из дома неутешительны, но все же на сердце теплее от мысли, что остался еще материк (и Телванни, вот живучие создания! Ведь побережье снесло под самые фундаменты!). Одна беда - холодно. В Вайтране морды самые разные, а еще есть Храм с оплетенными плющом стенами и чарующий шепот Древа. Вторая беда - скучно. В крови бушует пламя, вековая привычка к дороге толкает в спину. Атис снова записывается в миссию, зная, что будет бродить, пока ноги не подкосятся, пока его «племя» не оставит старика с крохотной палаткой на обочине звериной тропы.
Или, много-много-много лет спустя, в таверне надрывно грохочущего Маркарта.
И - это изгои. Чужаки на собственной земле отступают все дальше в горы, теснимые невесть на что обозленными нордами. Атис мысленно им сочувствует, пока не приходится уносить ноги, попав на горной дороге под обстрел. Он случайно оказался не на той стороне.
К - это Кровь, что пропитывает каждый серебристый камушек города.
С - это Серебро, что Ботела тянет с него за каждый пучок целебной травы. Как только подживет простреленная мускулюс глютеус, придется опять тащиться в горы, а то она его разорит, хотя и скидывает по полцены.
Ф - это фалмеры. Колсельмо, конечно, умный мальчик, но зря он экономит на наемниках. Даже Атис принес бы внизу больше пользы, чем его дрожащий под себя (какое емкое выражение... где я его услышал) при слове на букву "ф" племянник.
Ц - это исЦеление. Нечестно, конечно, но если Атис способен сам себе залечить артрит, пока он не начал его действительно беспокоить, то почему бы и нет? Даже интересно, сколько он сможет тянуть себе век, ставя сам на себе медицинские опыты. Колсельмо договорился с ярлом и гоняется за вымершими, Атис пытается договориться с Верелием, чтобы за компанию с ним поковыряться в высдохших. Медик он или кто? Правда, когда кто-то начал подгрызать трупы, подозрение первым делом падает на него. Параноик розовоносый!
Д - это Драконы. Домик Атиса плавно превращается в первый в Скайриме ожоговый центр. Данмер разминает щелкающие пальцы и склоняется над скулящей каджиткой, которую правдами и неправдами все-таки занесли в город. От нее пахнет паленой шерстью и мамиными пирожками. Боги, это будет очень длинный день.
7. Деятельность:
Целитель, жрец Кинарет.
8. Характер:
Созерцатель, философ, немного циник. Хотя Атис ведет и весьма аскетичный образ жизни, он довольно снисходительно относится к чужим слабостям, пока, конечно, они не превращаются в дурости. Милосердие ему не чуждо, смирение - тоже, однако вместо второй щеки он подставит скорее посох, а потом им же сверху и припечатает. Всеми силами воспитывает в себе цельность характера, хотя эшлендский бродяга всю жизнь и борется в нем с цивилизованным укладом жизни доктора и служителя. Любовь к природе, гармоничное с ней единение, что проповедует Кин - с охотничьим инстинктом. Как, спрашивается, кормить оленя с ладошки, если с детства воспринимал его как "еда, халява, даже не кусается". Тем не менее, сила воли - главная добродетель данмера. Вторая - приспособляемость. Атис неприхотлив в обращении, мягок в общении, невозмутим, крайне дисциплинирован и целомудрен душой. По крайней мере, на вид. Прямо как спящий вулкан.
9. Имущество:
Комнатка за железной дверью в сухом районе Маркарта, набор разнокалиберных банок с зельями, операционный стол и алхимическая стоечка (впрочем, самые рискованные эксперименты он ходит ставить к Ботеле, а та и не против - пациенты ходят от него к ней и наоборот. Атис бы и женился на старушке, да больно она светлокожая и древняя, а он серый и еще огого). Также в наличии меховая накидка и окованный железом посох, подозрительно не похожий на старческую клюку.
10. Интересные факты:
Атис любит пушистых зверушек, но курточку из кхаджита все-таки жалко.
Азбуку он хранит до сих пор вместе с плюшевым скрибом, что ему подарила бретонка. Ребенку подарит, если заведется.
Татуировки заходят много дальше рук и лица, но эти он набил уже не в Эшленде.
Отдельное удовольствие в скайримской жизни Атис находит в том, что аргонианам тут холодно, и он уже лет восемь их не видел.
11. Пробный пост:
Кажется, добрая половина миссионеров несколько не так представляла себе службу во славу Девяти, какой оказалась она на самом деле. Злая половина в лице Старшего миссионера же ожидала от них несколько не того:
- А ты что думала? Шепчет солдат «Сестрица… водички… испить», а ты над ним последним утешением склонилась? – отец Данариус яростно дернул себя за пегую от ранней седины бороду, отчего та, и без того похожая на метелку, распушилась еще яростнее. Молоденькая данмерка, серебристо-голубая от ужаса, кажется, мечтала закопаться в пепел. Больные, хотя и основательно покалеченные, при виде ее смазливой мордашки начинали дурить - кто хамил, кто вдруг вспоминал, что он самец, а непривычная к подобному обращению девочка в конце концов не выдержала и долго, со вкусом наорала на раненого, так, что вся палатка затихла. – Нет, душка, может случиться и так, что тебе в физиономию бутыльком с лекарством запустят, а ты утрись и промолчи, и делай что должно — на то ты и сестра милосердия!
Данариусу легко было рассуждать - бретонцам вообще легко рассуждать, потому что симпатичные и пронырливые эти полукровки способны прижиться и сойти за своих где угодно. И в войны они почти не ввязывались. Легко проявить милосердие к тому, с кем не сражался вчера насмерть, кто не сбил твоего товарища с ног ловким ударом копья да не пригвоздил к земле вторым у тебя на глазах. И по чьей вине на койках лежат, голубовато-бледные от боли, умирают десятки, сотни твоих сородичей.
На самого Атиса орали немногим реже. Данариус, словно нарочно хотел сломать расовое отторжение, то и дело отправлял его к койкам аргониан, и первое время, не в силах заставить себя проявить милосердие, он ухаживал из рук вон плохо. Да и сейчас внимание его было механичным, и невооруженным глазом видно, как ходили желваки на его расписных скулах, когда Атис подходил к очередной умирающей рептилии.
Этот – немолодой уже, сапожно-черного цвета с красными сполохами на морде, как у ужа, тускло взирал на него желтоватыми глазами, наполовину затянутыми пленкой внутреннего века, как у больного гуара. «Долго не проживет», отметил про себя Атис, привычным, хотя и не слишком нежным движением отрывая припекшийся бинт от колотой раны на животе, и с трудом сдержал гримасу – запахло порченой рыбой. Аргонианин открыл и медленно закрыл рот, словно хотел что-то сказать, но, встретившись глазами с Атисом, передумал. Данмер продолжал быстро орудовать тампоном, смоченным в дезинфицирующем растворе, под нос бормоча: «А – это Атронах, Б – это Банглер Бейн, К – это Комуника, З – это...». Мантра помогала получше иной молитвы. Повязку снять, рану обработать, Исцеление наложить, повязку свежую положить. Бинты чуть влажные и пахнут дезинфекцией – погодка не ахти, новых не подвозят, стирать приходится всей миссией. Атис не белоручка, но женской работой заниматься еще не приходилось.
Если Атис когда-нибудь выберется отсюда, он ни к какому целителю на милю не подойдет.
Аргонианин снова открыл рот и зашипел, пытаясь что-то сказать. Наверняка какую-нибудь гадость – первое время Атис часто слышал вслед едкие словечки, а потом они отчего-то притихли. Хотя, гадости не шепчут с таким жалостным выражением морды, их выплевывают с коротким щелчком, как семечковую шелуху. Вот так, с трудом, просяще да цепляясь за руку холодной лапой - говорят о чем-то другом.
- Ну? - Атис склонился к его морде, сдерживаясь, чтобы не стряхнуть с руки чужую шершавую ладонь. "Рыбье" дыхание обдало щеку, и аргонианин все-таки прохрипел... что-то. В следующую секунду желтые глаза закатились, и воздух между ним и данмером словно застыл. Лапа разжалась.
Застыл и Атис; медленно, очень медленно распрямился. Моргнул недоуменно.
И, вздохнув, натянул простыню аргонианину на нос.

Отредактировано Athis Sareth (2014-02-05 20:38:30)