1. Имя персонажа: (на русском и английском)
Эйнар Бродяга/Einar The Vagrant
2. Раса и пол:
Норд, мужчина
3. Возраст, дата рождения, знак:
27 лет, одиннадцатый день месяца Последнего зерна 174-го года 4Э, рожден под знаком Воина
4. Внешность:
• рост/вес: 189 см/81 кг
• цвет глаз: Светло-голубые
• цвет волос/шерсти/чешуи: Темно-русые, выгоревшие на концах едва не до соломенного цвета
Высокий, хорошо сложенный молодой мужчина, не перешагнувший еще порог тридцатилетия. От природы светлая кожа потемнела от северного загара и огрубела от выстуживавших ее ветров. Часы работы в кузне одарили его широкими мощными плечами, а от постоянных воинских тренировок окрепли и налились силой мускулы длинных рук. Конечно, до настоящих силачей, способных разогнуть подкову, ему далеко, но вот ударом кулака надломить копейное древко для Эйнара не такая уж и невыполнимая задача.
Он не красавец, но и не урод. Черты лица довольно грубые — тяжелый волевой подбородок, высокие скулы и прямой нос не делают его писаным красавцем, хотя если сравнивать с большинством орочьих физиономий, которые будто тесал из камня пьяный скульптор... Обычная внешность для человека, зарабатывающего себе на жизнь нелегким и опасным воинским ремеслом и живущего на холодных просторах Скайрима.
Светло-голубые, цвета ледяного горного потока, глаза, глядящие на мир из-под массивных надбровных дуг, достались ему от отца, которого он запомнил очень смутно. Волосы же у Бродяги от матери — длинные, темно-русые, часто спутанные, из-за чего он, порой, заплетает их в две косы, а перед боем еще и завязывает эти косы под подбородком. Щеки и подбородок практически постоянно покрыты жесткой русой щетиной, которая, если нет возможности раздобыть воды и побриться, нет-нет да отрастает в короткую бороду.
В одежде удобство и практичность с, чего греха таить, дешевизной, для Эйнара важнее, чем красота и заметность взгляду. Длинная простая льняная рубаха, кожух с подкладкой из волчьей шерсти и ею же по воротнику, штаны из выделанной кожи и кожаные же сапоги на волчьем меху с ременными голенищами — его обычный наряд. Во время особо сильных холодов, он кутается в теплый шерстяной плащ с меховой оторочкой.
Украшений он почти не носит — лишь амулет Зенитара на шее, оставшийся еще с тех времен, когда он работал подмастерьем у Мота гро-Багола, главного кузнеца Подкаменной крепости, да пара колец и витой браслет на правой руке, все из потемневшего от времени серебра.
5. Навыки:
• навык уровня "Мастер": Двуручное оружие
• 2 навыка уровня "Эксперт": Легкая броня и Кузнечное дело
• 2 навыка уровня "Адепт" и ниже: Блокирование (адепт) и Одноручное оружие (ученик)
В своих странствиях Эйнар полагается на свою недюжинную силу и выносливость, а также воинские навыки, которые в нем развили долгие тренировки с дружиной Подкаменной крепости. Его не назовешь высокоученым мудрецом, он и читает то не слишком быстро и водя пальцем по строчкам. Но хитрости и смекалки, в которую перешел богатый даже для таких довольно небольших его годов, жизненный опыт, ему не занимать.
Кроме воинских умений и кузнечного дела, от старших дружинников или уже на собственном опыте во время странствий, Эйнар обучился ориентированию и выживанию в дикой местности, охоте — преимущественно с силками и ловушками, хотя подстрелить какую дичь тоже сможет, если та не будет убегать и уворачиваться — и рыбной ловле. Плавать тоже научился. Топориком. Неплохо дерется на кулаках. Умеет обрабатывать и перевязывать раны, унимать несильное кровотечение, вправлять вывихи — такое должен уметь каждый воин, если хочет дожить до того момента, как доберется до целителя. В седле он держится более чем уверенно, долгие часы патрулей, разведок и конных переходов не прошли даром. Также умеет и ухаживать за конем, разбирается кое-как в лошадиных нуждах и болячках. С собой Эйнар возит простенькую лютню, правда, играет на ней так-сяк, за что пару раз был битым. Со временем научился расчехлять ее только тогда, когда пьянка с очередными товарищами-наемниками переходит в такую стадию, когда окружающим больше важна громкость и душевность исполнения, чем его качество.
6. Биография:
Эйнар родился в Виндхельме, в семье Ингвара Синеглазого, одного из воинов местного ярла. Но ни город, ни отца он толком не запомнил — звезды сложились так, что первенец Ингвара и Рогнеды появился на свет в 174-м году, вскоре после того, как восставший Предел откололся от Скайрима и Империи. Такое не могло пройти бесследно и в 176-м, когда мальчику едва исполнилось два года, отец, вместе со многими другими виндхельмскими дружинниками, ушел вместе с Ульфриком — их задачей было вернуть Маркарт и Предел под власть Верховного Короля и Императора. Это было сделано, хотя и восставшие, и воины Ульфрика, даже сам сын ярла, заплатили за это, наверное, непомерно высокую цену. Нет, Эйнар тогда не знал, сколько мирных маркартцев было казнено Буревестником. Не знал он и то, что Ульфрик бросил Маданаха, Короля-в-Лохмотьях, в тюрьму. Даже о том, что из-за своих действий сын ярла стал почти преступником, было тогда ему невдомек. Да и что может знать о подобных вещах едва двухлетний мальчик, почти все время играющий у очага с деревянными лошадками? Событие, разбившее на ледяные осколки его маленький мирок и, наверное, навсегда изменившее жизнь, было куда более личным. И его личным буревестником стал виндхельмский воин, однажды постучавшийся в дверь их дома. Вот его мальчик запомнил уже лучше — наверное, потому, что почувствовал, что случилось что-то страшное. Дети всегда чувствуют такое лучше взрослых. Запомнил, как сутулился и склонял голову, явно не привыкший к такому, огромный мужчина, как он теребил свою рыжую бороду, не зная, с чего начать разговор, как поправлял накидку из медвежьей шкуры. И как его мать застыла у окна, сжимая побелевшими пальцами передник. Ярге Медведь, назвавшийся другом отца, поведал, что тот пал в бою уже после того, как были захвачены стены Маркарта, от рук одного из защитников города. Он повинился перед Рогнедой в том, что не смог уберечь товарища и предложил ей войти в его дом, как хозяйке, вместе с Эйнаром, которого он обещался воспитать собственным сыном.
Рогнеда хотела сначала отказаться. С Ингваром они сошлись по большой любви, слишком свежи еще были воспоминания о счастье... Но ситуация становилась слишком непростой. Ей, лишившейся мужа и кормильца, несомненно помогли бы и собственные родители, и семья Ингвара, которому она родила ребенка. Но после предложения Ярге, все стало слишком... сложно. Это было вполне в порядке вещей, что друзья погибших заботились об их семьях, к тому же, Ярге, получивший чин десятника в новой маркартской дружине, был очень выгодной партией. Родители Рогнеды искренне не понимали, почему дочь не хочет принять предложение от такого видного и сильного мужчины. Прожившие вместе несколько десятилетий, они считали, что семейный очаг и крепость семьи, отец, пусть и не родной, для сына важнее, чем любовь. Стерпится-слюбится, в конце концов, говорили они. Под их давлением Рогнеда и приняла предложение, к концу 176-го года переехав в богатый маркартский дом Ярге.
Поначалу, для Эйнара изменения были не так заметны. Да, в Пределе было не так холодно и снежно, как в Истмарке. Появилось много новых лиц вокруг, но мальчик был еще слишком мал, чтобы это могло как-то по-настоящему повлиять на него. То, что и в семье, и за ее пределами многое стало не так, как было раньше, он заметил, когда ему исполнилось пять. Мать так и не смогла полюбить Ярге и хотя была приветлива и добра с ним, тот чувствовал, что для нее он всегда останется вторым. Это не прибавляло радости и доброжелательности и так известному своим тяжелым нравом, Медведю.
Второй вещью, которую заметил Эйнар, было то, что его сторонились дети горожан, а их родители — Ярге и других бывших виндхельмских воинов, ставших теперь воинами маркартскими. В силу молодости он не понимал этого, а Ярге объяснил, что они просто завидуют тому, что он сын воина, а они всего лишь дети лавочников, ремесленников и прочих «добрых горожан». Мальчик в это поверил и перестал искать возможности сблизиться с местной детворой, ища товарищей для игр среди детей дружинников и обслуги Подкаменной крепости.
Эйнар был довольно непоседливым мальчишкой, он излазил все щели, до которых смог добраться, не раз забирался на скалы, изучал улицы-утесы... В общем, заставлял матушку волноваться, а названного отца — не раз охаживать его широким воинским ремнем. Когда пареньку стукнуло семь, — а сколько раз его до того стукнула тяжелая бляха, было и не сосчитать — Ярге пристроил его к обучению в Подкаменной крепости, вместе с другими детьми воинов. Укрепление тела и духа, тренировки с оружием, знакомство с верховой ездой, рассказы об огромном окружающем мире и прежних походах и сражениях — все это действительно захватило парня. Тем более, среди старых дружинников нашлось несколько человек, которые знали отца Эйнара и вскоре он стал регулярно навещать их, чтобы послушать рассказы о нем.
Шли годы, мальчик рос, постепенно превращаясь в статного сильного юношу — тренировки, за время которых от ударов его секиры, которую он, подобно своему отцу, предпочел мечу, пришла в негодность не одна соломенная кукла, не прошли бесследно. К четырнадцати зимам он, кроме воинского искусства, стал изучать и работу кузнеца — Мот гро-Багол, придворный кузнец ярла Игмунда, взялся открыть ему тайны рождения клинков. Конечно, к серьезной работе он допустил мальчишку далеко не сразу. Почти год Эйнар держал щипцами бруски, раздувал мехи, носил воду и уголь... Это захватило парня. Наблюдая, как союз огня и воды рождает раскаленную заготовку, которая под огромными, но чуткими руками Мота превращалось в душу будущего меча или секиры, он забывал обо всем. Гиганту-орку понравилось то, как Эйнар воспринимал кузнечное дело и Мот учил юношу, пусть и не открывая все премудрости, но крепко, создавая из очередной заготовки будущего кузнеца. В конце-концов, каждый воин должен уметь починить свое оружие и доспех, да и после того, как меч будет повешен на стенку, ветерану тоже нужен источник дохода. В то время Эйнар не думал об этом, ему просто нравилось работать в кузнице и ощущать себя причастным к подобному таинству. Боги не наделили его способностью к магическому искусству, но в молоте и дышущей жаром плавильне он видел куда больше волшебства, чем в самой поразительной магической иллюзии.
Когда Эйнару исполнилась шестнадцатая зима, Ярге, уже ставший сотником, на правах отца опоясал приемного сына широкой перевязью, к которой сам пристегнул ножны с искусно выкованным кинжалом. С этого момента парень стал полноправным маркартским дружинником. Сначала он нес службу в рядах стражи, охраняя покой жителей. Ссоры горожан, кабацкие драки, выяснения отношений между заезжими наемниками, доходившие до кровопролития — все это довольно быстро наскучило ему и юноша упросил Ярге брать его вместе с другими воинами, когда сотник с отрядом объезжал холд. В Пределе было неспокойно, изгои то и дело нападали на путников и торговые караваны на дорогах, разоряли лесопилки и одинокие фермы. Вскоре Эйнару впервые довелось поучаствовать в настоящем бою, в котором он убил своего первого врага. Прикрывая спину Ярге, юноша столкнулся с обезумевшим от ярости, затянутым в меха и кожу мечником. Все случилось само собой, тело Эйнара, усвоившее крепко вбитую учителями науку куда лучше, чем разум, сделало все необходимое. Поймав клинок противника на окованное древко секиры, парень оттолкнул врага и зацепив бородой лезвия за голень, резко дернул на себя. Не давая упавшему придти в себя и перекатиться, от всей души замахнулся... Голова варвара раскололась как перезревшая тыква. Но белые от застилавшей их ярости, глаза, Эйнар запомнил надолго.
Потом было еще много схваток и стычек. Изгои, разбойники, решившие поправить свои дела грабежом издержавшиеся наемники. Однажды с гор спустился тролль, которого дружинники выслеживали три дня, а чтобы убить эту скотину, уже истыканную стрелами так, что живого места на ней не осталось, пришлось прибегать к помощи мага. И то зверюга успела заломать двоих бойцов, а уже издыхая, ударом руки переломила древко эйнаровой секиры.
И хотя в кругу друзей и соратников все было спокойно, в семье же все было совсем не так хорошо. Рогнеда, так никогда по-настоящему и не принявшая Ярге в качестве мужа, была явно несчастлива, а Медведь, видя это, становился все угрюмее и злее. Дело доходило до ругани, нередко он, будучи в своем «праве мужа», поднимал на Рогнеду руку. Эйнар, который был то в крепости, то в разъездах и дозорах и почти постоянно отсутствовавший дома, этого не видел, а мать ему и не рассказывала. Заподозрил он неладное только однажды, когда увидел у нее синяки на руках, но та отговорилась, сказав, что ударилась, работая по дому. У молодого дружинника было слишком много дел и забот, чтобы он забивал этим голову, да и мать специально старалсь его отвлечь... Так что он ничего не узнал до самой ее смерти.
Случилось это внезапно. В 195-м году была суровая, очень холодная для Предела зима. Улицы Маркарта заносило снегом, пронизывающий ледяной ветер завывал в печных трубах. Как Рогнеда заболела, никто так и не понял, лишь потом до Эйнара дошли слухи, что Ярге выгнал ее из дома и она, не став искать укрытия у соседей, несколько часов провела на морозе в одной рубахе и юбке. Лихорадка скрутила ее очень быстро и едва за неделю, несмотря на усилия лекаря и даже на лечебные зелья, Рогнеда умерла, буквально выгорев изнутри от ужасного жара. Вернувшийся с окраин холда Эйнар — там появилась стая волков-людоедов, ходили слухи об оборотнях — успел только к похоронам. После того, как тело Рогнеды упокоилось в Зале Мертвых, он вернулся домой, где и застал не пришедшего на похороны Ярге. Тот был изрядно пьян и встретил пасынка очень злобно. Называя его «дурным семенем» и «сыном труса», набравшийся до такой степени Медведь, что мед с пивом у него текли едва не из ушей, захлебываясь смехом, многое рассказал опешившему Эйнару. И про то, как погиб его отец — пытаясь спасти кого-то из простых жителей Маркарта, а один из них вонзил нож ему в спину, мстя «псу Ульфрика». И про то, что он, Ярге, всегда завидовал Эйнару, что этому синеглазому слабаку досталась такая красавица, как Рогнеда. Именно поэтому он и предложил ей войти в его дом после смерти Ингвара. Делано сокрушался, что оказалась она с норовом, из-за чего и, какая жалость, умерла. Разъяренный Эйнар схватился за кинжал, Ярге, оглушив его, выкинул из дома и хотел затоптать, но прибежавшие на крик соседи спасли юношу.
Почти месяц он отлеживался в Подгорной крепости, залечивая как физические, так и душевные раны. Несколько раз беседовал он с братом Верилием, желая удостовериться, что мать теперь действительно избавлена от страданий. За время, пока Эйнар приходил в себя, слухи о произошедшем дошли до ярла Игмунда. Ярге был не последним человеком в Маркарте, да и успехи его пасынка были ярлу известны, так что, когда Эйнар оклемался, Игмунд вызвал его к себе. Ярл был человеком умным и опытным. Решив, что не стоит вбивать клин между старыми дружинниками, уважавшими Ярге и молодыми, любившими Эйнара, он предложил молодому человеку покинуть Маркарт и попытать удачи где-нибудь в другом месте. Разумеется, после того, как закончится эта жуткая зима. Не долго думая, Эйнар согласился. Оставаться в Маркарте он не хотел, а Игмунд обещал ему подорожную, коня, деньги и оружие из крепостного арсенала. Если с конем все было просто, — Вирд, гнедой жеребец, сопровождавший Эйнара во всех его поездках и приключениях, стал ему уже родным — то с оружием решил не торопиться. Выспросив разрешения у Мота, он отобрал материалы и инструменты и приступил к изготовлению секиры, которая должна была стать его самым близким другом на ближайшие годы. Почти всю оставшуюся зиму он занимался ею, оковывая и укрепляя древко металлическими полосами, обматывая рукоять кожей, вырезая и затачивая «бороду». Видя, что бывший ученик действительно усвоил его уроки, Мот подарил ему амулет Зенитара и двемерский кинжал, вместо того стального, подарка Ярге, который Эйнар выбросил после всего случившегося.
Едва сугробы растаяли до такой степени, что стало возможно проехать, Эйнар покинул Маркарт через главные ворота и, не оглядываясь, направил коня к границе холда. На шесть долгих лет дороги Скайрима стали его владением. Он изъездил почти все королевство, нанимался телохранителем и охотником за наградой ко многим знатным и не очень людям. Служил наемником и егерем, махал молотом в сельских кузницах... Однажды его занесло в Виндхельм. Город показался ему совершенно чужим, что и было понятно. Эйнард попытался найти своих родственников, но оказалось, что родители Ингвара давно умерли, не оставив другого потомства, а женщина, остановившая его на пороге дома семьи Рогнеды, сказала, что запоздал он с появлением, через столько то лет. В дом она его не пустила, сказав, что нечего там делать предельнику, почти чужому человеку, появившемуся на пороге с секирой за спиной и кинжалом на поясе. Пожав плечами, Эйнар, к тому времени уже вполне заслуженно получивший прозвище Бродяга, развернулся и ушел, чтобы больше никогда у этого дома не появляться. Виндхельм он покинул быстро, не найдя в городе, в котором родился, ничего, что бы его тут задержало. Столь же быстро покинул он и Солитьюд, показавшийся ему совершенно чужим и холодным. Занесенные снегом тракты, придорожные трактиры и маленькие деревеньки показались ему милее. Там же, в дороге, его и догнала в 200-м году весть, что Ярге погиб от когтей очередного тролля. Зверь убил зверя, вот такая вот быль. Выпив за упокой, — тролля, разумеется — в очередной таверне , Эйнар снова оседлал коня и направился куда глаза глядят, минуя дорожный указатель на Рифт.
7. Деятельность:
Странствующий воин, зарабатывающий на жизнь наемничеством, работой телохранителя или охотника за наградой. Порой нанимается к кузнецам подмастерьем или оружейником в небольшие ватаги, благо, знания и умения позволяют.
8. Характер:
Эйнар не по годам спокоен и хладнокровен. Конечно, двадцать семь зим — это вам уже не зеленый юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, а вместо усов лишь один шелковистый пушок. Но и не ждут от бродячего наемника и никому неизвестного кузнеца-подмастерья, ни богатства не нажившего, не прижившего ни жены с ребятишками, ни собственного дома, такого рассудительного нрава и сдержанности в словах и поступках. Да, он отнюдь не сладкоголосый оратор и не великий мудрец, но жизнь учила его жестко, если не жестоко, крепко вбивая свою науку в русоволосую голову. Бродяга навсегда запомнил, что воин умирает только один раз — и чаще всего тогда, когда позволяет себе потерять разум, отдаться ярости и злобе. Нет, они тоже могут быть полезны, более того, спасительны, но им никогда нельзя позволить говорить заместо ума. Он и не позволяет.
За годы странствий, приняв свою жизнь со всеми ее сложностями и неурядицами, как данность, Эйнар дошел до одной, довольно простой, на самом деле, вещи. Некоторые, правда, не могут осмыслить её и в старости. Жизнь — это такая огромная куча мамонтовьева дерьма, в которой с почти что равным успехом можно найти жемчужину, корень Нирна или же ничего, кроме этого самого дерьма. И жить он решил так, чтобы самородки попадались чаще. Все, в конце концов, зависит только от него. Ну, еще и от богов, но они далеко и у них есть куда более важные заботы, чем его счастье и благополучие.
Приняв это, Бродяга старается, по возможности жить просто и весело. Запросы у него небольшие. Щедрый наниматель. Хмельное пиво. Добрый ломоть жареного на вертеле поросенка. Ядреная молодка под боком — когда в кошеле звенит, даже Эйнар красавчиком покажется. Есть все это — и он рад. Нет — и Бродяга не вешает нос и не кручинится. Не повезло сегодня, повезет завтра. Единственное, что способно хоть на какое-то время его расстроить, так это дождь. Вот дождей он не любит.
К представителям всех тех рас, что можно встретить в Скайриме, он относится практически одинакого, без предрассудков и злости. Просто Эйнар считает, что золотоволосый статный голубоглазый детина, выглядящий так, будто только что пировал в чертогах Солитьюда, может быть там, внутри, не менее мерзким и отвратительным мерзавцем-говнюком, чем запаршивевий блохастый каджит в заплатанном рубище. И тот же самый каджит может быть прекрасным парнем и верным другом, всегда готовым придти на помощь в трудную минуту. Все возможно в подлунном мире. Просто, кое-что в нем о-о-очень ре-е-едко встречается. Примерно, как жемчужины в мамонтовом навозе.
9. Имущество:
Одежда: Теплое белье, льняная рубаха, кожух с меховой подкладкой, штаны из выделанной кожи на меху, кожаные сапоги на меху, меховые варежки с металлическими бляхами, шапка-прилбица под шлем. Широкий кожаный пояс с литой пряжкой, перевязь. Теплый шерстяной плащ с меховым воротником и подбоем свернут в скатку и приторочен к седлу.
Броня: Кожаная броня из вощеного чепрака с подкладкой из войлока, собственноручно подогнаная Эйнаром по фигуре. Шлем с наносником и бармицей из кожаных «чешуек», нагрудник с резным металлическим зерцалом на ремнях по центру торса, наручи и поножи. Широкий пояс с привешенными к нему кожаными ламинарными налядвенниками.
Оружие: Собственноручно изготовленная и улучшенная стальная секира. Одностороннее лезвие с длинной «бородой», полутораметровое древко из ясеня, до середины длины окованное четырьмя проклепанными металлическими полосами, ниже обмотано сыромятным ремнем. На нижний конец древка насажено кованое металлическое навершие размером с полкулака. Двемерский кинжал, стальной нож. Легкий деревянный кулачный щит с металлическим умбоном и оковкой. Простой железный лук в налучи, колчан с двумя десятками железных стрел.
На себе: два серебряных кольца, серебряный браслет, амулет Зенитара.
Вещи и экипировка: Полный комплект снаряжения для верховой езды, дополнительно две седельных сумки и дорожный мешок, в которых и перевозится основная масса вещей. Запас лепешек, сушеного мяса и овощей примерно на пять дней, по паре литровых бурдюков с водой и пивом, теплый плащ, инструменты для ухода за доспехом и оружием и для ремонта оных, спальный мешок на меху, меховое одеяло-покрывало, стеганая подстилка, холщовая палатка-тент с кольями, небольшой котелок. Несколько сыромятных ремней, моток веревки с крюком. Всякие повседневные мелочи типа кремня, кресала с трутом, костяной ложки, кошеля с септимами и т.д. Пара небольших бутылочек с лечебными зельями, зелье сопротивления холоду, зелье восстановления сил, все укутано в мех и аккуратно уложено в сумку. Чистые тряпицы, набор костяных игл, жил для зашивания и глиняная бутылочка с виноградным спиртом.
Недвижимости и собственного жилья нет, из живности только верховой конь гнедой масти, жеребец по имени Вирд. Предан хозяину, обладает довольно тяжелым нравом, нередко ввязывается в драку. Представляет собой некоторую угрозу для кобыл, с которыми на ночь остается в одной конюшне.
10. Интересные факты:
• Выпить в хорошей компании любит, но редко напивается, вину предпочитает пиво и мёд
• Не стал бы биться об заклад на то, что у него нет детей
• Однажды бился на кулаках с орком, даже победил, но потом половина выигрыша ушла на примочки от синяков и залечивание ссадин и царапин
• Долгое время хранил у себя вересковое сердце, вырезанное из груди убитого им изгоя, но в одну из очень холодных ночей сжег его в костре
• Достаточно тепло относится к троллям — нет, конечно, если один из них на него нападет, то Эйнар убьет зверюгу, но считает, что их тупость и злобность уже частично искуплены тем, что один из них убил Ярге
• На правой руке, под рукавом рубашки есть пара длинных белесых шрамов, на левом бедре есть звездообразная отметина от стрелы, несколько следов когтей полосуют торс
11. Пробный пост:
3. Первая работа, за которую взялся Эйнар, покинув Маркарт.
Зима в этом году выдалась суровой. Даже сейчас, когда самые трескучие морозы уже спали, Эйнар был близок к тому, чтобы превратиться в ледяную статую. И это всего лишь через четыре часа после того, как он покинул теплый постоялый двор, да, вдобавок, укутанный в меха и с натянутым на самый нос капюшоном плаща! Даже его нордские кости уже начали превращаться в обледеневшие ветки. Невесело усмехнувшись, он запрокинул голову, откидывая капюшон на плечи. В фиолетовых вечерних сумерках над ним распахнулся низкий щит грязного неба, из трещин в облаках-досках которого сыпались крупные снежинки-щепки. И лицо они действительно кололи не хуже щепок...
Вирд недовольно заржал, дернул головой. Эйнар наклонился к шее жеребца, провел по ней рукой. За перчаткой потянулся влажный след растаявшей изморози.
— Ничего, — негромко сказал он прядающему ушами коню. — Тут где-то неподалеку есть деревня. А деревня — это таверна, теплая конюшня, сено...
Жеребец покосился на хозяина карим глазом, еще раз мотнул головой.
— Ладно, ладно, сегодня ты заслужил немного овса, а я — добрую кружку пива и тарелку оленины, — потрепав скакуна по холке, Эйнар выпрямился в седле и привстал на стременах, высматривая впереди признаки человеческого жилья.
Но добраться до деревеньки без приключений ему не удалось. Едва через пару сотен метров, из-за небольшой рощицы, скрывавшей нужный ему поворот дороги, показались две темных фигуры. Парень слегка придержал поводья, снова поднялся с седла, приглядываясь. Явно люди, не зверье какое-то. Пешие, бегут быстро. Кому пришло в голову в такую погоду без коней носиться по обледенелому тракту?.. — удивленно вскинул бровь Эйнар, принимая в сторону.
— А ну слезай с коня, щенок! — вынырнувший из сумерек прямо перед ним ражий бородатый детина в кожаной броне, протянул руку к поводьям. Вирд заржал, вскидываясь. Разбойники? Осмелели, твари, видят же, что он вооружен! — это он додумывал, уже спрыгивая на землю и выдергивая из притороченного к седельной сумке чехла, секиру. Серебристое лезвие тускло блеснуло в неверном вечернем свете. Клинок короткого меча посягнувшего на Вирда разбойника встретился с оковкой древка, выбил сноп искр.
— Бросай топор, живым оставим, нам только конь нужен! — визгливо завыл второй, оказавшийся на вид куда более хлипким, чем его подельник. Низкий, плюгавый, с хилыми тонкими ручонками, неуверенно сжимающими дрожащее копье. Такому бы дома сидеть, да у жены за юбкой прятаться, а все туда же!
На эти вопли Эйнар не ответил, а дальше стало не до разговоров. Крупный детина оказался довольно ловок с мечом и первые секунды юноша только и делал, что защищался, благо второй противник больше мешал своему товарищу, чем представлял угрозу для норда. Слава всем богам, уводить Вирда ему тоже в голову не пришло.
Взмах, еще один, отступить на полшага, прикрыться древком... Ставший уже таким привычным танец. По лицу мечника промелькнула тень испуга — он понял, что одинокий всадник может быть ему и не по зубам. Вирд поднялся на дыбы, молотя копытами воздух и отпугивая второго разбойника. Противник Эйнара на долю секунды отвлекся, но этого и хватило. Окованное металлом навершие древка с хрустом врезалось в челюсть. Полетели осколки зубов, брызнула кровь... Выронив меч, грабитель начал заваливаться на спину, но упасть ему Эйнар не дал. Еще раньше, чем тот коснулся земли, лезвие секиры развалило ему плечо до грудины. На снег хлынул исходящий паром алый поток.
Увидев страшный конец своего подельника, второй бросил копье и петляя зайцем, припустил куда-то в сторону снежного поля слева от дороги. Но далеко он не убежал. Свист, темный росчерк — и вот уже из-под лопатки беглеца торчит белое оперение стрелы. Эйнар развернулся, вскидывая секиру, но на сегодня бой был окончен. Показавшаяся из-за рощицы четверка всадников осадила коней в паре десятков шагов от него. Один из новоприбывших спешился и показывая свои пустые руки, медленно пошел к месту схватки. Эйнар успел хорошенько его разглядеть — высокий, сильный мужчина, уже явно разменял свою сороковую зиму, нажив тусклое серебро на висках и полосующий щеку застарелый рубец. В кожаной броне и кольчуге, меч на поясе.
— Эй, парень, опусти секиру, — окликнул его воин, остановившись за пяток шагов от трупа. А что это был именно воин, может, даже в прошлом из чьей-то дружины, норд понял сразу. — Мы тебе не враги. Гнались за этими ублюдками, да ты, вижу, уже и сам разобрался...
— Второй бы убег, — мрачно буркнул Эйнар.
— Но ведь не убег, — расплылся незнакомец в щербатой улыбке. — Меня Бальмундом звать. Я подойду?
— Я Эйнар. Подходи, — юноша опустил оружие, уткнув навершие в ледяной наст дороги. Бальмунд приблизился. Постоял недолго над трупом бородатого, пнул его носком высокого сапога.
— Эти ублюдки лесопилку тут неподалеку сожгли, — сплюнув, угрюмо проворчал Бальмунд. — Хозяина вместе с семьей зарезали, добро унесли... Волчье семя, мать их. Двоих то мы догнали и головы сняли, а эти двое уйти успели. Да с тобой столкнулись. Ты откуда и куда едешь то?
— Из Маркарта, куда получится, — немногословно ответил Эйнар. Позволив себе слегка расслабиться, отошел на пару шагов, взял за уздцы успокоившегося Вирда. Вопросительно глянул на собеседника.
— Вот как, — кивнул Бальмунд. — С нами поедешь? За этих двоих награда положена...
Оторвавшись от разглядывания трупа, неожиданно заглянул Эйнару прямо в глаза:
— Давно на трактах?
Юноша смешался. Сначала хотел ответить, что давно, но потом решил не врать. Тем более, раскусит ведь...
— Третий день.
Вплотную подойдя к Эйнару, Бальмунд с силой хлопнул его по плечу.
— С почином, Эйнар.
12. Ознакомление с ЛОРом:
Играл в серию начиная с BDaggerfall'а, Battlespire и Redguard пропустил, дальше игрались Morrowind с аддонами, Oblivion с аддонами, Skyrim с аддонами (кроме Dragonborn'а). Был в ЗБТ TESO, до сих пор грущу на тему «какой был слон, какой был слон...». Читал тес-вики, обзорные статьи по сеттингу и играм в журналах и т.д.
Отредактировано Einar The Vagrant (2014-02-18 01:42:37)