Когда Линэль собирался уже закончить с обедом и следовать за Летео (который только что покончил с завтраком), явился Артен. Пахло от него каленым железом и разгоряченным телом - и в момент альтмер привлек к себе взгляды всех присутствующих - и как это ему удавалось? В такие моменты Линэль испытывал смутное сожаление, что ему не привелось родиться альтмером, тогда многое было бы по-другому...
- Здравствуй, - чуть улыбнулся Линэль. - У нас... пожалуй, "у нас" планов нет. Я подумываю о том, чтобы выбраться в горы на сбор ингредиентов для местного алхимика, она пообещала неплохо заплатить за фунт пахучих красотелов, у них как раз брачный период и можно набрать приличное количество... У тебя есть карта Предела? Или... может быть, сможешь начертить на бумаге, куда идти, чтобы не... попасть, куда не надо?
Последнюю фразу Линэль произнес с чуть большим нажимом, Артен, с которым они путешествовали уже несколько недель, должен понять, что он как раз хочет получить сведения о месте, куда не прочь попасть, вот только обсуждать это в присутствии Летео не желает.
- Летти займется переводом, и я пообещал посидеть с ним, на случай, если что-то, - босмер сделал "страшные глаза", - пойдет не так. Но я думаю, я нагоню тебя в комнате... хорошо?
Ненавязчивый способ мягко спровадить Диренни в комнату, а самому переговорить с Артеном с глазу на глаз.
- Кстати, Артен, ты-то уж времени зря не терял, - Линэль снова повернулся к бритоголовому альтмеру. - Интересно, смогу ли я призвать дремору и заставить его работать в кузне? Мы заработали бы кучу денег, как считаешь?
И босмер сам рассмеялся над собственной не слишком удачной шуткой.

-  Карты нет, - почти без промедления ответил Артен, но тут же задумчиво кивнул, соглашаясь. – Я нарисую тебе, или провожу. Если захочешь.
Летео…не придет ли ему в голову сбежать с переводом, или показать еще кому? Артен не мог доверять Диренни полностью, хотя и прекрасно помнил, что тот был несколько сбрендившим по необычным штучкам, и не особо охочим до интриг.
-  Будь мы в Солитьюде, работа для тебя нашлась бы точно. Здесь сложнее с этим, обстановка…не та, - это для Летео.
Древний двемерский город, но не наука верховодила тут. Артен чуял страх и смерть – и внутри города, и на прекрасных землях за его пределами, и чуял чуть ли не больше, чем во всем остальном Скайриме.
-  Боюсь, что способы заработка, приходящие на ум мне, не будут слишком приятны. Но в случае чего кликнем, - улыбнулся, обнажая зубы.
– А что до дремора…ты можешь вызывать его до тех пор, пока мы не создадим доспех настолько же прекрасный, как у него самого.
Хмыкнул, кивнул принесшей вино девушке, и снова вернул взгляд к собеседникам.
Когда Летео ушел, некоторое время молчали – ровно до тех пор, пока альтмер не скрылся из вида. И тогда, отставив шутки, заговорили о деле. Когда Линэль спросил о Старушечьей Скале, Артен на некоторое время «подвис», вспоминая, и то, что всплывало в памяти, не слишком ему нравилось, что проскальзывало и в лице. Недовольно скривившиеся губы, немного более обычного нахмуренный лоб.
-  Не слишком легкодоступное место, но, что смешно, находящееся не так уж и далеко от Маркарта. Официально, конечно, подход один, самый явный. Через поселение…
Артен вывалил то, что помнил. Нордские развалины (и это сейчас не о братьях бури, а о разрушенных образчиках нордской архитектуры) облюбовали изгои, и к Старушечьей скале самый явной ход – именно через этот лагерь, при том лагерь не маленький.  Артен составил кружки и бутылки, обозначая основные объекты, и пальцами вычерчивал и объяснял дорогу.
-  Но есть еще один путь, для безумцев. Совсем. Путь по скале, если ты любишь цепляться и висеть над пропастью, и прыгать с камня на камень. Тогда, по идее, можно выйти сразу к скале. Поверху, так сказать.
  Договорив, Артен так и не перестал ухмыляться.
-   Как по-моему, так оба пути достаточно безумны, чтобы стоить друг друга.

Артен молчал с минуту, потом подытожил:
-  Ты окончательно и бесповоротно безумен.
Это не было вопросом. Само по себе безумно захотеть восстановить даэдрический артефакт, да еще с такой историей. Но предпринимать реальные действия к этому, да еще и на полном серьезе полезть в логово изгоев, к ворожее в когти? Ради части кинжала.
Обыкновенно на такие безумства нанимали специальных «людей» и меров, вроде Артена. Сами «ученые умы» и другие умники предпочитали не рисковать в таких вылазках, а Линэль говорил, что хочет идти сам. С Летео, конечно, но…
Но, кстати, и Летео. До чего может довести доверчивость и тяга к исследованиям. Хотя Диренни мог снова выкинуть финт, не зря о его предках ходит такая слава, не мог он уйти далеко.
Когда называешь вещи своими именами, становится проще работать. Вот и теперь, снова убедившись в некотором безумии Линэля, Артен продолжил уже по делу, спокойно, будто обсуждал вылазку к разбойничьему лагерю за сундуком золота, не больше.
-  Но какова возможность того, что в этом лагере вас не встретят сразу стрелами? Если Летео удавалось… - замолк на полуслове и качнул головой. – Если только он вовремя наложит свои чары на дозорных, чтобы вас не застрелили сразу же. Но и после, предположим, что вас не убили сразу.
Артен подцепил с тарелки несколько орехов, расставил по столу.
-  Здесь вы. Путь до скалы вверх, даже если вас проводят через весь лагерь, а провожатый вам несомненно понадобится, чтобы было меньше разбирательств с лагерными, что ты сможешь противопоставить ворожее?
Он сощурился, внимательно глядя на Линэля. И, обозначая ворожею, совершенно зло подвинул тарелку с птичьим мясом.
-  Кроме того, вам нужна страховка и отходные пути. Если ты скажешь, что решил дать себе один шанс из одного, без отходных путей, я решу, что ты познал новые глубины безумия, неизвестные даже даэдра.

Артен заинтересовался.
Линэль кивнул, уже не сдерживая улыбку - совместными усилиями план вырисовывался в общих чертах: сердце даэдра, побрякушки, Летео как уже знакомый с изгоями...
- Время у нас пока что есть, - он методично уничтожал птичье мясо, - пока Летео занимается переводом, пройдет день-два. Может быть, даже больше, но он моя единственная надежда в данном вопросе. Что скажешь, успеешь?
Сам Линэль чувствовал громадное нетерпение - сможет ли Артен в одиночку убить дремора? Глаза у того горели расплавленным золотом, поднеси солому - и вспыхнет от взгляда. Да, пожалуй, бой обещает быть захватывающим.
- Тебе нужна моя помощь?
Если понадобится, Линэль готов был украсть, да что там - даже убить, если это поможет стать ближе к цели.
Обсудив последние детали, они распрощались, и босмер отправился в комнату Летео - выступать в качестве моральной, и, при необходимости, боевой поддержкой. Тот был увлечен работой, потому босмер, стараясь не мешать, устроился в углу кровати и занялся своим делом: приводил в порядок путевые заметки, набрасывал план дальнейших действий.
Записи он вел шифром, смеси босмериса и альдмериса, разработанного специально для скорописи и стенографии шпионов и разведчиков - сам он немного изменил его, и, хоть знающий основной шифр мер наверняка разобрал бы его заметки, для случайного наблюдателя они представляли бы просто набор случайных символов.
А потом Летео окликнул его, и Линэль вскочил, будто подброшенный пружиной.
Альтмер выглядел неважно - круглощекое лицо побледнело, под глазами залегли темные круги.
- Ты в порядке? - поинтересовался Линэль и кинул взгляд на записи. - Что удалось узнать?

Летео путался и мямлил, так, что хотелось дать ему подзатыльник, но Линэль только сжал губы и подождал, пока тот соберется с силами и будет говорить внятно. Ах да, голова болит. Неудивительно, с чем приходится иметь дело.
- Тш-шшш... - чтобы Летео наконец замолчал и дал ему самому разобраться, Линэль стал за его спиной, накрывая ладонями виски, а пальцами глаза, понуждая закрыть их.
Целительная магия потекла с пальцев, обволакивая верхнюю часть головы, почти без участия мыслей самого мага - а Линэль жадно рассматривал страницы, исписанные кудрявым, красивым почерком Летео.
Изнасиловать собственную суть... разрозненные заметки обретали стройность, увязываясь со словами Диренни, и, погрузившись в размышления, босмер не сразу понял, что уже какое-то время он просто стоит, глядя в записи, а ладони сжал на плечах Летео, так, что должно быть, это причиняет неудобство.
- Прости, - спохватившись, Линэль убрал руки, подхватил со стола переведенные листки, вгляделся в них. - это же... ритуал перерождения! - Кровавая жертва... разделить на части... требуха, кости, кожа родителя... "Кожа родителя"? Что это значит? - он нахмурился. - Это означает, что жертвой должен быть кто-то из твоего рода... расы, или вовсе родственник? Воззвание дОлжно быть прочитано на слабеющую луну, портал открыть... Да чтоб меня...
Линэль сел на кровать, все еще не отрывая взгляда от записей Летео, потер пальцами свободной руки переносицу. Потом вскочил, чтобы посмотреть на оригинал, в воздухе прочертил окружность, повторяя рисунок ритуального круга.
- Летео, - улыбка его была неподдельно радостной, когда он наконец-то посмотрел на своего "переводчика". - Это же тот самый ритуал, который некогда провел Манкар Каморан - ведь его называют сыном Узурпатора Каморана, но ведь он был высоким эльфом! С помощью именно этого ритуала он переродился и обрел могущество! И теперь, благодаря тебе, мы знаем, как он это сделал.
"И я могу сделать то же самое", - чудом не соскользнуло с языка.

Отредактировано Linael (2014-03-06 17:07:27)

- Ничуть не возражаю, - Линэль улыбался, но улыбка не затрагивала глаз, - конечно. Иди отдохни, ты заслужил...
Но как только тот закрыл за собой дверь, мгновенно изменился в лице и снова накинулся коршуном на записи, сверяя даэдрический текст и перевод Летео. Теперь, когда он понимал, о чем речь, символы, нанесенные по велению самого Принца Даэдра, ожили и заговорили с ним, и чем больше Линэль в них вглядывался, тянулся к ним, тем больше было ощущение, что и они тянутся навстречу, пробираясь под кожу, нашептывая - ты избранный, ты лучший. Ты смог извлечь из тьмы веков крохи великого учения, так будь мужественным, укрепи себя, чтобы эта находка не пропала втуне...
"Родитель". Линэль нахмурился, постукивая кончиком пальца по губам. Возможно, это определение не стоило понимать так буквально... ведь если ему вздумается принести в жертву одного из своих родителей-босмеров... да нет, не сходится. Не говоря уж о том, что отца достать очень проблематично - он покинул пределы Нирна еще до того, как Линэль вступил в осмысленный возраст, а мать...
А что, если имеется ввиду "родственник по крови"? Босмеры и альтмеры - это две ветви одного рода, так что почему бы нет?
Линэль вздрогнул, потряс головой, как будто избавляясь от видений освежеванного аккуратно выпотрошенного тела в ритуальном круге, осторожно сложил Мистериум и листки с переводом: это знание драгоценно, и оно же опасно, не приведи даэдра попадет в руки кому-нибудь... Летти в ужасе, но он не побежит доносить. Артен... с Артеном неизвестно пока, но отчего-то Линэль предполагал, что тот скорее предложит свою помощь в "проверке", чем отпрянет с отвращением.
В любом случае, это все следовало хорошенько обдумать.

Отредактировано Linael (2014-03-06 19:30:42)

Линэль весь ушел в составление плана, даже вычертил более-менее верную карту местности, наметил на ней все подходы, чтобы невзначай не заблудиться. И когда Артен высыпал перед ним щедрую пригоршню украшений, немного оторопел.
Отловил пальцами одну из цепочек, приподнял, повертел так, чтобы свет заиграл на тонких звеньях, и радужный сноп искр брызнул из ограненного аметиста.
- Удивлять ты умеешь, - наконец, выговорил он, невольно переводя взгляд на пальцы Артена: казалось невероятным, что эти же руки, загрубевшие от долгого общения с молотом и рукоятями булав (такое оружие не всякий норд возьмет!), оказались способны на столь тонкую работу.
Впрочем, он же варил душистые бальзамы для купания, благоухавшие, как поляна цветов, так чему тут удивляться? Рвению, вот чему.
- Мне кажется, - медленно произнес Линэль, улыбаясь, - что акцент в соотношении "наемник-наниматель" явно стирается...
Он покачал в пальцах амулет, отчего-то не желая выпускать из рук, принялся рассматривать другие - кольца, инкрустированные гранатами, цепи с затейливыми кулонами в виде прихотливого витья... сам бы носил, право слово, вот только нужно для дела.
Артен сделал украшений более чем достаточно, наверняка хватит умаслить и главных в племени, и самой ворожее останется.
- Подозреваю, что мои жалкие четыреста семтимов, которые я тебе должен, по сравнению с этой горой золота - жалкие крохи. - босмер прищурился, - впору тебе меня нанимать, а не наоборот.
Это могло означать только, что Артен не меньше Линэля заинтересован в успехе предприятия, но, удивительно, он не чувствовал угрозы. Возможно, потому, что для альтмера был не так уж важен конечный результат, гораздо более увлекал процесс. А это значило...
- ...что теперь мы партнеры. - продолжая начатую мысль, вслух сказал Линэль.

Реакцией Линэля, хоть тот и вел себя сдержано, Артен наслаждался, и смотрел внимательно за каждым движением, за выражением глаз. Да, в этой работе ему помогал Тацит, без ученика Горзы сработать так быстро бы не удалось, особенно с любовью Артена к деталям.
  На какое-то мгновение Артен даже пожалел, что не сделал что-то подобное для Линэля, чтобы удивление было еще большим. Что ни говори, чужие эмоции, сдобренные признанием тебя – отличная подпитка сил. Потом одернул себя – на вылазке к Изгоям это ни к чему, да и есть еще дела поважнее – вырезать сердце у призванного воина и при том не умереть. А подарочные украшения делаются не просто так.
  Артен надеялся, что это общее дело приведет к действительно уникальным знаниям и интереснейшему опыту, и именно за это Линэля и стоит отблагодарить. Если получится, если этот безумный юнец окажется прав, если…
  О, тогда Артен постарается на славу даже в драгоценной безделушке.
А пока…
-  Партнеры, - повторил, скупо улыбнувшись в ответ, но удовлетворение во взгляде не прочитать было сложно.

Уже позже они встретились с Летео, и Линэль поделился своим планом с несчастным. Артен тогда предпочитал молчать, сидя рядом и оглядывая комнату. По сути теперь оставалось уговорить Летео, с чем Линэль справится без сомнения. И можно будет приступать к вещам более серьезным. К финальному акту подготовки похода к Изгоям – от одной мысли о будущем бое у Артена внутри все переворачивалось от предвкушения. Смешно сказать, дошло до того, что у него даже глаз подергиваться начал, стоило подумать, что появится возможность и хорошенько рассмотреть доспех, и своими руками влезть внутрь грудной клетки, сжать сердце.
Потому и оставалось теперь сидеть и ждать, потому как и доспех, и оружие Артен уже подготовил.

«Минута»
  На следующее же утро после разговора вышли загород.
Место было подобрано укромное – ровная площадка, зажатая скальными стенами с трех сторон, достаточно просторная для боя и для того, чтобы Линэль не попался под руку.
Артен, пусть и с неохотой, но воспользовался ядом, решив умерить амбиции: главным было достать сердце с наименьшими потерями, а не удовлетворить свое самолюбие (хотя и этим он тоже планировал заняться).
Это будет прекрасно, отличное начало дня, когда солнце еще не поднялось над вершинами гор, вокруг прохлада, а совсем скоро Артен будет сжимать в руках сердце.
В тот момент, когда Линэль начал колдовать, и когда сквозь рану в пространстве в мир шагнул дремора, Артен почувствовал нечто сродни безумию. Призванный был таким, каким Артен его и помнил, то же лицо, тот же узор татуировки, та же манера движений – был ли это тот же дремора, или другой, просто слишком похожий? От него исходила невероятная сила, сила злобы, холодной и опасной, она сквозила во взгляде, в едва читающейся ухмылке.
  Знал ли он, для чего призывают? Отчего-от Артен был уверен – знал.
Не прошло и секунды, как дремора ступил на землю, Артен нанеас первый удар. Он мог по попробовать магию, паралич, но не стал. Это для обычных смертных, для шавок, кого не жалко прирезать, как тупого барана, а дремора заслуживает уважения.
  Первый удар отбит, и с торжеством, восхищением и ужасом Артен почувствовал, как дремора силен. Силен настолько, что хоть чуть ослабь внимание, поддайся ужасу, как погибнешь в доли секунды. Кажется, дремора довольно зарычал, и в глазах разгорелось пламя еще большее, еще более безумное, чем до того.
  Это был странный бой – двуручник и две булавы, и всего минута.
Артен едва не пропустил несколько ударов, сам почти-почти доставал противника, и уже думал, что не успеет. И именно тогда, в момент перед разочарованием, это случилось. Острая боль под рукой, шквальной волной разошедшаяся по всему телу, и брызги крови перед глазами.
Задел. Кто кого, и не понять сначала, настолько близко были, настолько собственная боль тонула в ярости.
    Не то слово, не «задел» - одна булава впечаталась бедро, повредив пластину и впечатавшись чуть выше, другая в шею, наотмашь. А тяжелый даэдрический меч угодил в нагрудник, уловив открытое положение, соскользнул по пластинам и ударил в щель под рукой – между кирасой и наплечниками, хотя те и не дали пройти дальше.
Это мгновение длилось, наверное, вечность. Удалось почувствовать и увидеть все – и собственную боль, и нечто нечитаемое, что шло от дремора – удовольствие, ярость, обещание расплаты? Артен поймал потухающий взгляд, и, не давая себе расслабиться даже немного, тут же кинулся к телу.
  Быстрый и некрасивый бой, должно быть, обмен ударами, и, почти лицом к лицу, обоюдное попадание. Артену повезло больше, дремора же, с безобразно смятой шеей и нижней частью лица завалился вбок.

Сейчас время было равно вытекающей крови, и Артен сделал выбор. Он сам жив, сил еще достаточно, хотя меч будто вытянул часть сил. И все равно, разрезав застежки кирасы, Артен оттолкнул ее в сторону, распорол поддоспешник, добираясь до голой темной кожи. Перчатку – прочь, это надо чувствовать пальцами.
  И за крамольные мысли даже не стыдно – еще разгоряченный и взбудораженный после битвы, он бы с радостью растерзал мертвое тело, то ли сожрал бы, а то ли бы и еще хуже. Но время поджимало, и Артен вонзил кинжал в грудь, сильно и тяжело, а после и вовсе отложил кинжал и рану расширил руками. Пришлось приложить всю силу, чтобы побороть крепкие мышцы и кости. Рука прошла под ребрами, и тот момент, когда пальцы наткнулись на сердце, Артен будет помнить еще долго. Он совершено не следил за собой, только смотрел в наполовину разбитое лицо с раскрошенной челюстью, в красные глаза, и аккуратно тянул на себя. Так нежно и сильно, как не обращался даже с женщинами. И едва не засмеялся над собой – надо же, к трупу дремора относишься, как ни к кому другому. Время замедлило ход, Артен не улыбался, счастливо скалился, наруч царапал и ломал поврежденные уже ребра, а сердце было обжигающе-горячим, будто солнце в руке.
  С жадным хлюпаньем, нежелая отпускать, тело стало ссыхаться и опадать в пепел сразу, как сердце оказалось в руке альтмера. Артен поднял его к глазам, на одну долю секунды пожелав не отдавать, сожрать, сделать своим, как и все следующие сердца, но каким-то невероятным усилием отвернулся, опуская добычу в заранее приготовленный ларец.
  И только после этого, выжатый полностью, Артен опустился на землю рядом с почти исчезнувшим уже телом, и дышал тяжело и громко. Не столько от тяжелого боя, сколько от невероятной, сильнейшей переполненности эмоциями, которые исчезли, опустошая, стоило только выпустить сердце из рук.
  Только несколько минут спустя до головы дошла боль, Артен зло сжал губы и принялся расстегивать крепления – если Линэль будет лечить, делать это без кирасы куда проще.

Все то время, что Линэль старался залечить рану, Артен молчал. Очень смутно, на грани сознания от раздумывал над тем, что даже немного удивлен, что босмер не бросил его, хотя и понимал, при всем хорошем отношении бросать – невыгодно. Есть ли что-то кроме выгоды? Плохие вопросы на дурную голову.
  Перед тем, как подняться, Артен полез в сумку, одним глотком выпил зелье, скорее для самоуспокоения – Линэль все-таки был хорош в лекарстве.
  Хотя в город он все равно настоял зайти в доспехе, разве что стер кровь с пластин. Каким вышел, таким и должен вернуться, никакой крови, ничего, что могло бы выдать. Благо, идти было не так уж далеко.
  Уже только в комнате он снова снял доспех, на сей раз вместе с наручами, уложил на пол с мысленной благодарностью – хорошая защита, могло быть куда хуже, а так сам виноват, открылся.
  К тому же времени он и смог более-мене прийти в себя, по крайней мере, взгляд не был таким безумным.
  С Линэля, когда тот занялся раной, Артен не сводил взгляда, и все манипуляции терпел молча, иногда только морщась недовольно. Да, шить иногда не более приятно, чем получать раны.
Уже к завершению все-таки выговорил:
-  Спасибо.

К тому времени, как постучал Летео, Линэль уже успел стянуть рану Артена нитью и даже наложить пропитанную лечебным зельем повязку. На золотистом теле альтмера она смотрелась чужеродно-белой полосой.
- Через несколько дней затянется.
Собственный голос казался чужим. Линэль смотрел на свои ладони на груди альтмера, они казались такими узкими и хрупкими, и если бы тот не выдержал и удар достался ему...
- Ты поразил меня, - вслух высказал он вертевшиеся в голове мысли. Поднял шальной взгляд на Артена.
Сказать хотелось слишком много, и еще большее - сделать. Сказать о том, что в его глазах Артен поднялся еще на одну ступень, становясь вровень с не знающими страха и боли обитателями Обливиона, непревзойденными воинами, почти непобедимыми; спросить - теперь ты понимаешь? Ты и я - мы схожи в этом безумии, в этой неуемной страсти к стремлению за грань, разрушению и превосходстве самого же себя над собой. Я не ошибся, когда выбрал тебя в спутники, но и ты не ошибся тоже.
Ладони пахли серой и паленой кожей, точно такой же запах исходил от Артена, заставляя кружиться голову.

Осторожный стук в дверь прозвучал сигнальным колоколом. Линэль невольно вздрогнул, отстраняясь.
Летео Диренни, кто же еще...
И действительно, на пороге обнаружился альтмер, непривычно для столь "раннего" времени бодрый, какой-то немного встрепанный и взволнованный.
- Входи, - Линэль посторонился, стягивая ворот рубашки. И, предупреждая невысказанный вопрос, махнул рукой в сторону стола, на котором находилась шкатулка с сердцем. - Можешь взглянуть.

Отредактировано Linael (2014-03-09 09:15:37)