Лежа в уютном – уж после военных передвижных палаток определенно – лазарете сложно было поверить в то, что еще пару дней назад происходило то.. что происходило. Дракон, двемерские руины, ловушки, фалмеры, Черный Предел.. Их с Анкано и Линэлем попытка просто мирно добраться до Посольства могла поднять волну черной зависти в душе любого самого прожженного исследователя. И Эстормо был немало удивлен, когда узнал, что его старый знакомый Арантаро уже весь извелся, пытаясь чуть ли не пыточными клещами вытащить из этих троих - ну, двоих, учитывая то, что в лазарете его видно не было, - что-нибудь о Пределе и фалмерах. Не то чтобы юный мер совсем не походил на мера ученого, но.. Впрочем, это вполне объясняло, почему солдат из парнишки вышел никудышный.
В отличие от юстициара, Араннелия плевать хотела на уродливых слепых существ, бывших когда-то величественными снежными эльфами. Советника и босмера-мага она отправила восвояси, проведя с каждым из них всего по паре часов, а вот с офицером ей пришлось повозиться. Кому как не пушечному мясу собирать на себя все раны, которые только можно получить в походе. Причем, судя по лицу эльфийки, она с куда большим удовольствием бы непутевого мера добила, чем снова приводила в порядок. Эстормо уже не первый раз попадал в ее заботливые, холеные и безжалостные руки.
Что-то меняется, что-то остается неизменным. Раны затягиваются, шрамы украшают тело всю оставшуюся жизнь. Гнев Рулиндила, судя по всему, относился к крайне стабильным аспектам мироздания, и оставалось только наивно надеяться на то, что после него не останется шрамов.
Как-то так сложилось, что лазарет располагался в подвале личных покоев Посла, в том же здании обитал и Третий Эмиссар. В подвале с другой стороны у него была обустроена пыточная. Эстормо не знал, держат ли там сейчас кого-нибудь, но до ушей подопечных целительницы душераздирающие вопли не долетали, это радовало. То есть, чтобы перейти к новому витку своей извилистой судьбы, офицеру просто нужно было подняться на этаж выше и ждать. И, дождавшись, пока Араннелия даст добро, мер не без ее помощи обзавелся чистой повязкой через всю грудь, влез в талморскую форму, застегнул все застежки и затянул крепления и направился было к лестнице, когда эльфийка велела ему обернуться, критично осмотрела и тоном, не терпящим возражений, рекомендовала причесаться и протереть золоченые элементы формы.
Пришлось подчиниться.
Уловив, как щелкнул за спиной дверной замок, мер ощутил себя немного неуютно. Действительно, с чего бы.. Итак, еще раз. Альтмер принялся мысленно загибать пальцы, это его успокаивало и отвлекало от гнетущего ожидания. Разругался с каким-то талморцем из близкого окружения Эмиссаров. Наподдал сапогом под зад какому-то очень наглому коту, решившему, что раз он Рулиндилов шпион, значит, ему все можно. Нагрубил капитану имперского патруля в Морфале.. Но Третьему за плевать на это, да? Пару раз был замечен на дуэлях со своими же. И куда больше раз – не замечен.. Ну и, наконец, злосчастные письма. Сколько раз среди утерянных пакетов документов оказывались письма Третьего – или Третьему – офицер не знал.
Ну и ничего прям такого смертельного..
Заложив руки за спину, Эстормо обошел небольшой стол в центре зала, в который раз изучая интерьер гостиной в здании личных покоев. Здесь было тепло и уютно, насколько вообще в принципе может быть уютно в здании, построенном нордами для альтмеров по имперскому приказу. Эленвен в посольстве сейчас не было, но, судя по слухам, она должна была вернуться со дня на день. Значит, за все прегрешения офицеру будет выговаривать Рулиндил. Хорошо это или плохо, мер не знал. И спросить было не у кого – в здании будто бы не было ни одной живой души. Вообще, насколько успев выяснить офицер, Третий Эмиссар никого не принимал без приглашения. И Эстормо то ли что-то не понял, то ли в его случае пыточных дел мастер решил организовать встречу лично.
«Наверное, прохлопал приглашение в соседний подвал». – кисло усмехнулся мер себе под нос, нарезая неспешные круги по залу в томительном ожидании и иногда слегка морщась от глухой тянущей боли под ребрами. У него был целый один повод гордиться собой – практически полное безмятежное спокойствие, которое пока удавалось сохранять. Если не считать нервно подрагивающих кончиков ушей, чутко реагирующих на малейшие шорохи.
